Новости

Во главу угла антикризисных мер нужно поставить поддержку покупательской способности населения. Об этом размышляет вице-президент Торгово-промышленной палаты РФ Александр Рыбаков

Конечное потребление и потребительские рынки — движущая сила экономического прогресса в наиболее развитых государствах мира. Пример современной России только подтверждает это универсальное правило. Увеличение потребительских расходов в 2010-2012 годах на 11-12 процентов (с учетом потребительской инфляции около семи) привело к росту реального потребления на четыре-пять процентов в год. Такая динамика обеспечила минимум половину из 3,5-4 процентов тогдашнего прироста ВВП, что явилось впечатляющим результатом после кризиса 2008-2009 годов.

Толчком к нему послужил дальновидный шаг Правительства во главе с Владимиром Путиным, когда оно вопреки сетованиям экономистов-либералов о грозящей инфляции пошло на 30-процентную индексацию зарплат в бюджетном секторе, затем индексацию и валоризацию пенсий с их ростом на 40 процентов. Шаг не только оправдал себя, но и впоследствии был признан одной из лучших антикризисных мер. Ведь сегодня более половины национального ВВП — конечное потребление домашних хозяйств.

Именно поэтому многие эксперты категорически не согласны с утверждением руководства Центробанка России о том, что сейчас спрос исчерпал себя как катализатор роста, а попытки его простимулировать приведут лишь к подпитке инфляции. Почему, постараюсь объяснить ниже.

Ориентир на «жизнь без излишеств»?

В 2014 году начался обвал покупательских возможностей граждан России. По данным «Ромир», впервые за семь лет снизилось реальное повседневное потребление, причем сразу на семь-восемь процентов. Даже в кризисном 2009-м этот показатель вырос на 11 процентов. Декабрьский опрос ВЦИОМ подтвердил, что каждый второй россиянин стал жить в режиме постоянной экономии. Прогноз сокращения реального потребления на текущий год — от четырех до пяти пунктов. Это уже обернулось кризисом продаж на автомобильном рынке, что вынудило государство выделить десять миллиардов рублей на поддержку отрасли.

Однако пока повседневные расходы еще остаются на довольно высоком уровне, хотя угрозы негативных тенденций нарастают. Посмотрим, что тому причиной.

Первое. Снижение уровня реальных зарплат работников — на 8,3 процента к прошлому году. Они не индексировались практически во всех отраслях, несмотря на инфляцию и девальвацию рубля. Зато с ноября 2014 года по февраль 2015 года на три миллиона увеличилось количество занятых в теневом секторе, на фоне чего реляции Федеральной службы по труду и занятости об успешной легализации большого количества трудовых договоров вызывают скепсис. В целом реальные доходы населения уменьшились на 1,4 процента, и предотвратить их еще большее падение удалось только благодаря индексации пособий семьям с детьми, материнского капитала, пенсий и единовременных выплат.

В последнее время у правительственных экономистов появился новый аргумент в пользу снижения реальных зарплат и пособий — данные июльского опроса ВЦИОМ, проведенного в 130 населенных пунктах 46 регионов страны. Социологи выяснили, что среднестатистическому россиянину на жизнь без излишеств хватает около 23 тысяч рублей в месяц, или по текущему курсу нацвалюты — менее 350 долларов. Заметим, это крайне низкий показатель даже для неблагополучных стран Восточной Европы. Ведь за снижением доходов закономерно падает потреби­тельский спрос и розничный товарооборот (минус за январь-март — 6,7 процента) и страдает экономика в целом.

Второе. Падение реальных зарплат происходит в обстановке непростой ситуации на рынке труда. С начала года официальная безработица в России выросла на 12 процентов, а число зарегистрированных безработных пре­высило один миллион человек. До конца года к ним могут добавиться еще полмиллиона.
При этом Минтруд считает только тех, кто обратился в службу занятости за пособием. Тех, кто пытается найти вакансию самостоятельно, по выкладкам Международной организации труда (МОТ), в три-четыре раза больше. Одни не верят, что на бирже предложат подходящее место, другие стесняются признаться, что попали под со­кращение. Да и пособие у нас просто грошовое. В Дании безработный получает 1544 доллара, в Норвегии — 1502 доллара, в Голландии — 1413 долларов. В РФ — максимум 4900 рублей и минимум 850 рублей, которых хватит разве что на проезд до биржи труда.

Издержки — за счет задержки зарплаты и обесценивания дипломов

Разумеется, государство принимает меры по сдерживанию безработицы. Одна из них — решение о выделении бюджетам субъектов РФ субсидий из федерального бюджета в размере более 21 миллиарда рублей под региональ­ные программы временной занятости, опережающего профобучения, переобучения и стажировки работников, находящихся под риском увольнения, и безработных, стимулирования занятости молодежи при реализации соцпроектов, социальной занятости инвалидов. Таких программ более 60. Но этого явно недостаточно.

Третье. Ситуацию отягчает неуклонно увеличивающееся количество занятых неполную рабочую неделю или от­правленных в отпуска без содержания. По официальной статистике, уже почти 300 тысяч (эксперты называют цифру два миллиона) человек простаивают по инициативе администрации.

Четвертое. Снижение потребительских запросов россиян прямо обусловливается перекочевавшей из 90-х годов практикой уменьшения издержек за счет несвоевременной оплаты труда. Задолженность по зарплате на 1 июня достигла 3,3 миллиарда рублей, а в июле подскочила еще на 205 миллионов (6,2 процента). Больше других пострадали обрабатывающие производства и строительство, территориально — Новосибирская, Мурманская, Иркутская области и Республика Коми. Ситуация была бы еще хуже, не вмешайся трудовая инспекция. Благодаря ее действиям почти полмиллиона работников получили ранее задержанную зарплату в размере девяти миллиардов рублей.

Проблема невыплат вынуждает региональные и муниципальные власти искать нестандартные ходы для разрешения конфликтных ситуаций. Так, депутаты Костромской областной думы инициировали законопроект о создании федерального агентства по выплате зарплат и специального гарантийного фонда для обеспечения выплат работникам в случаях неплатежеспособности работодателей.

Пятое. Снижение потребительских возможностей характерно для разных категорий населения. В отношении молодежи этому способствует взятый Минобрнауки и Правительством курс на уменьшение финансирования об­разовательного сектора. В минувшем декабре решено сократить на десять процентов студенческий стипенди­альный фонд, потом Минобрнауки на столько же урезало расходы на ФЦП «Русский язык» на 2011-2015 годы и ФЦП развития образования и вдвое — на госпрограмму «Глобальное образование», оплачивающую заграничную учебу студентов при условии их возвращения на работу в Россию.

Дестимулирующее влияние на потребительский спрос оказывает и занижение зарплаты молодых специалистов. Переход России к массовому высшему образованию сопровождается снижением его качества. Появилось понятие «избыточный уровень образования». Доля работников, подпадающих под эту категорию, выросла на 29 процентов и расплачивается за свое рвение к учебе пониженной на 22 пункта зарплатой. Компании уже вырабатывают стратегии индивидуального подхода при подборе персонала, прибегая к схеме «кто первый встал, того и деньги».

Читать полную версию на сайте журнала.